Потеря близкого человека, работы, развод, насилие...с этим помогают справиться, «правильно» пережить в отделении кризисных состояний

Подробности

Интервью с заведующей отделением реабилитации кризисных психологических состояний  клиники неврозов «Сосновый бор» Надеждой Петровной Друян. К ней, в отделение, созданное в 1992 году, ежегодно обращаются сотни людей, переживающие глубокую психологическую травму: потерю близкого человека, работы, развод, насилие… Уникальность восстановления душевных сил именно здесь, в отделении, состоит в  комплексном психотерапевтическом, психологическом, психообразовательном  и медикаментозном стационарном лечении непсихотических депрессивных состояний. 

- С какими психологическими проблемами приходят к вам люди?

- К нам обращаются те, у кого случаются всем понятные кризисы в жизни, но они не в состоянии с ними справиться. Это похоронившие близких, после развода, несчастной любви, потери профессионального, социального статуса, люди с различными депрессивными состояниями. Среди них есть те, кто стоит на грани жизни и смерти.

- Какого возраста эти люди?

- Молодого, работоспособного, от 20 до 60 лет. Средний возраст – 35 лет. Но иногда это и более молодые. Очень сильно сказываются на взрослении человека серьезные стрессы. К примеру, была женщина 16-ти лет. Она окончила школу, и у нее уже был ребенок. Она вполне психологически взрослый человек. Ее уже не отправишь в детско-подростковый центр... А самому зрелому человеку было 90 лет. Когда мне позвонили из приемного отделения и спросили, возьму ли я его, подумала, что я буду с ним делать, как работать? Но когда он пришел - симпатичный, умный, хорошо одетый, опрятный мужчина, академик или профессор, работающий по профессии (!), я поговорила с ним и, конечно, взяла. У него было большое горе, и не взять я его не могла. Потом он вновь вышел на работу.

- Насколько продолжительно лечение?

- Раньше было 45 дней, сейчас 35. Люди стали быстрее стремиться на работу. Иногда и 5 дней хватает, но бывают и иные ситуации - одна женщина у нас находилась в общей сложности 7 месяцев. Она выписывалась и возвращалась. За это время она встретила здесь свою любовь и потом вышла замуж.

Невест мы одевали и не раз, кстати. Работая в групповой психотерапии, люди гораздо глубже, чем в обычной жизни, узнают друг друга, появляется особый уровень доверия. Было и так, что у нас встречались бизнесмен и тот, кому нужна была работа. Здесь жизнь получает новый поворот. Происходят значимые встречи.

- Какие психотерапевтические методы вы применяете?

- Все известные. Появляются новые, и мы их начинаем применять. Каждый год одним и тем же заниматься скучно. А от нашего психологического состояния зависит успех лечения. Нам просто необходимо самим быть здоровыми. Поэтому то, как мы работаем сегодня – это новое по отношению к тому, что было 3-5 лет назад, и принципиально новое в сравнении с тем, что делали 10-15 лет назад.

Мы используем модифицированные методы трансперсональной, личностно ориентированной, рациональной психотерапии, применяем игровые техники, арт-терапию – синтез этих и многих других современных методов. Какой конкретно метод поможет человеку, мы не знаем, но один из них точно сработает. Поэтому используем интегративный подход.

У людей, находящихся в стрессовом состоянии, обостряются и соматические заболевания. К нашему телу Бог для чего-то присоединил душу, и они зависят друг от друга. Поэтому мы работаем и медикаментозно. Не всегда можно помочь человеку только психотерапией. С другой стороны, лечить только медикаментозно можно долго и нудно, и не добиться того результата, которого можно достичь комплексно.

- У человека, наверно, самое чувствительное место - его душа. А профессию психотерапевта можно смело назвать врачевателем человеческих душ.

- Да, душевные раны болят сильнее, чем физические. Иногда одним словом такую травму нанесут, что всю жизнь помнишь. Раньше, когда не было психотерапии, люди считали, что время лечит. Но я точно знаю, что оно не лечит. Считается, что на восстановление сил нужно 3 года, чтобы ушла острота потери, горя, а остались только память, любовь, благодарность. Но надо еще пережить эти 3 года. Поначалу человек пребывает в шоке, он склонен отрицать потерю, говорит, что этого не может быть. Затем, когда приходит полное осознание случившегося, ему становится тяжелее. Поэтому люди плачут и страдают, что потеря безвозвратна. Не хотят жить, есть, отказываются от общения, своих интересов. И, если у человека нет поддержки, ему тяжелее. Нашим пациентам становится легче уже через 2 месяца. Есть разница – 3 года или 2 месяца?

- Как вы определяете, что человеку стало лучше?

- Он сам говорит, но зачастую не замечает. Например, стал спать лучше, общаться с другими, хотя первое время лежал и ни с кем не разговаривал.

- А были те, чьими результатами лечения вы оставались недовольны? Ведь для врачей особенно вашего направления очень важно не выгорать профессионально.

- Результат зависит от работы обеих сторон, и человека, и специалистов. Есть те, кто не хочет выздоравливать. Но совсем без результата никто от нас не выписывался. Мы выкладываемся, и эмоционально, и физически. Психотерапевты, психологи – это, так сказать, расходный материал, потому что работаем с горем людей. Со стороны это может показаться не таким сложным, но когда сам проходишь через личное горе, начинаешь лучше понимать таких людей.

Среди наших пациентов больше половины тех, кто потерял своих близких, в том числе и детей. Поэтому вопрос не в том, довольны ли мы. Главное, чтобы им стало легче. Ведь дальше жить со случившимся не нам. Мы довольны всегда. Поэтому у нас и хватает сил. 

• < Вперед
• Назад >